Пять лет назад Россия ратифицировала Конвенцию ООН о правах инвалидов. В ней, например, есть статья № 12: «Государства-участники принимают надлежащие меры для предоставления инвалидам доступа к поддержке, которая им может потребоваться при реализации своей правоспособности».

Речь идет о дееспособности. Я вот дееспособна. Вы – наверняка тоже. И вам, возможно, сложно представить, что в 18 лет, помимо вступительных экзаменов, вам надо было бы сдать экзамен в суде, доказывая, что вы имеете право сохранить свою самостоятельность и возможность решать, как дальше жить.

Я уже 7 лет каждый день общаюсь с людьми, для которых такой экзамен неизбежен, а результат заранее известен – их признают недееспособными, лишенными самостоятельных прав. Что-то вроде мини-похорон – «гражданская смерть» на совершеннолетие. Почему так? А потому что они инвалиды из интерната. А в интернате нет места самостоятельности. И в инвалидной коляске тоже.

Вместо помощи – похороны.

Мы вместе с Яшей ходили в магазин. Яша экономный и тщательно выбирает, что купить, полезное и недорогое. Мы много разговаривали о том, как он мог бы жить, и он очень хорошо знает, что не хочет в ПНИ, но что ему нужны помощники, чтоб у него получилось жить «дома». Мы много говорили о людях. И он ясно чувствует, кому доверять, а с кем нужно быть осторожным. Яша умеет просить помощь и знает у кого.

Я знаю парня 10 лет. Его совершеннолетие начинается судебным процессом. Воспитатели шутят так: "Яшке статью шьют!" - для них это обычное дело. А мне, как в первый раз, страшно и больно от жестокости того, что происходит. Полное лишение взрослого осознанного парня самостоятельности и прав. С молчаливого согласия заботливого дома для детей. По решению справедливого суда.

А потом - в ПНИ. Отправляют как посылку. Выдают одежду по размеру и еду по норме. Не за чем делать покупки и вообще что-то решать. Недееспобный. А чего жаловаться или просить помощи? Интернаты защитили и позаботились.

Дело по лишению дееспособности Яши в процессе. Мы отказались от прохождения судебно-психиатрической экспертизы, поэтому судья будет вынужден в ближайшее время возобновить заседания и дать Яше возможность говорить и защищать себя. У меня теперь есть доверенность на защиту Яшиных прав. Мы будем представлять в суде все возможные доказательства того, что Яша может и хочет сам принимать решения о своей жизни и что он умеет пользоваться в этом помощью и советом. Речь должна идти максимум об ограничении дееспособности, а не о лишении его гражданских прав.

Но есть еще один тяжелый поворот. Параллельно с Яшиным в суд поданы два точно таких же иска о лишении дееспособности его друзей из детского дома – Саши и Оксаны.

Саша – озорник и бунтарь, его главная мечта – выбраться из стен интерната, получить свободу выбора. Ещё стать поваром или работать с компьютером. Он читает, считает и пишет. Он отлично разбирается в технике и может быстрее меня освоить настройки любого смартфона. «Да как же у них язык поворачивается такое говорить!» - сказал он, узнав про иск о лишении дееспособности.

Оксана – способная и рассудительная девушка, всегда делает «как положено, по правилам» - в детском доме ценное качество. В быту ей почти не нужна помощь, Оксана - самая самостоятельная девушка в большом корпусе детского дома на 90 детей. Мы с ней говорили про суд и дееспособность – она волнуется и боится суда, спрашивает, кто туда придет, что будут спрашивать, боится, что постесняется говорить и что от этого ее лишат дееспособности.

Я знаю – если помочь этим ребятам, то шансы появятся и у других, таких же, как они, заложников жестокой помощи государства.

Мы хотим добиваться статуса ограниченной дееспособности – то есть, сохранения права принимать самостоятельно решения и расходовать деньги с помощью доверенного человека – попечителя. Представляете, в нашем государстве получить такой статус - это сверхзадача! По отчетам судебных психиатров, они в год дают около 30 000 заключений, признающих людей полностью недееспособными, а вот по ограниченной дееспособности таких заключений меньше десятка за год. Люди, лишенные самостоятельности и прав, удобнее.

По делам Яши, Саши и Оксаны сейчас первая задача – заставить судебно-психиатрическую экспертизу посмотреть на ребят и их способности адекватно. Адекватно – значит не сквозь призму того, что они не знают и не умеют в мире «за забором» детского дома. Адекватно – значит, придавая значение умению и желанию ребят делать осознанный выбор, умению учиться и обращаться за помощью.

Чтобы это сделать, нам нужны авторитетные заключения клинических психологов. Такие заключения мы сможем потом представить в суд. Тогда судебные эксперты-психиатры уже не смогут проигнорировать выводы специалистов. Не смогут так просто воспользоваться стеснительностью и волнением ребят во время экспертизы и их медицинскими диагнозами, проставленными больше десятка лет назад без корректировки, чтобы бездумно и безжалостно написать про «неспособность понимать значение своих действий и руководить ими».

Мы провели переговоры с лабораторией экспертных исследований Научно-исследовательского психоневрологического Института имени Бехтерева. Их психолог имеет опыт работы с делами о дееспособности. Она готова в течение двух-трех визитов общаться с каждым, узнавать его глубоко, без стресса для ребенка позволять ему говорить о себе и отвечать на важные вопросы, а после - составить объективное и подробное заключение для суда.

До следующих заседаний у нас есть не так много времени: у Яши – до середины июля, у Саши и Оксаны – до середины августа. Психологическое обследование нужно начинать со следующей недели, каждое займет около месяца. Чтобы стартовать, необходимы средства для оплаты работы психолога-эксперта.

Институт Бехтерева, войдя в наше положение, делает большую скидку. Но все равно на каждого из ребят нужно по 15 тысяч рублей за составление заключения. Итого – 45 000 тысяч. Это цена шанса для Яши, Саши и Оксаны избежать «гражданской смерти» и сохранить самостоятельность. А в будущем – это путь защиты прав других ребят (сотни и тысячи из них в той же ситуации). Если удастся собрать деньги и провести исследования, мы обязательно напишем о результатах, о том, как будут держаться ребята и о том, как это повлияет на исход судебных дел. Сейчас без вас и вашей поддержки не обойтись.